Неточные совпадения
Большая
девица, покровительственно улыбаясь, подала мне руку, а
молодой человек остался без дамы.
Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья
молодой девушки. Она принесла самовар и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей [Камер-лакей — придворный слуга.] вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать
девицу Миронову.
Друг. Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать закоулок?
А ты, сударыня, чуть из постели прыг,
С мужчиной! с
молодым! — Занятье для
девицы!
Всю ночь читает небылицы,
И вот плоды от этих книг!
А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок...
Она тотчас пришла. В сером платье без талии, очень высокая и тонкая, в пышной шапке коротко остриженных волос, она была значительно
моложе того, как показалась на улице. Но капризное лицо ее все-таки сильно изменилось, на нем застыла какая-то благочестивая мина, и это делало Лидию похожей на английскую гувернантку,
девицу, которая уже потеряла надежду выйти замуж. Она села на кровать в ногах мужа, взяла рецепт из его рук, сказав...
Скука вытеснила его из дому. Над городом, в холодном и очень высоком небе, сверкало много звезд, скромно светилась серебряная подкова луны. От огней города небо казалось желтеньким. По Тверской, мимо ярких окон кофейни Филиппова, парадно шагали проститутки, щеголеватые студенты, беззаботные
молодые люди с тросточками. Человек в мохнатом пальто, в котелке и с двумя подбородками, обгоняя Самгина, сказал
девице, с которой шел под руку...
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда в селе поднимали колокол, он, удрученно идя на дачу, заметил
молодую растрепанную бабу или
девицу с лицом полуумной, стоя на коленях и крестясь на церковь, она кричала фабриканту бутылок...
Началось длинное описание, сначала родителей
молодого человека, потом родителей
девицы, потом история раздора двух фамилий, вроде Монтекки и Капулетти, потом наружности и свойств
молодых людей, давно росших и воспитанных вместе, а потом разлученных.
— То-то отстал! Какой пример для
молодых женщин и
девиц? А ведь ей давно за сорок! Ходит в розовом, бантики да ленточки… Как не пожурить! Видите ли, — обратился он к Райскому, — что я страшен только для порока, а вы боитесь меня! Кто это вам наговорил на меня страхи!
Но maman после обеда отвела меня в сторону и сказала, что это ни на что не похоже —
девице спрашивать о здоровье постороннего
молодого человека, еще учителя, «и бог знает, кто он такой!» — прибавила она.
Потом неизменно скромный и вежливый Тит Никоныч, тоже во фраке, со взглядом обожания к бабушке, с улыбкой ко всем; священник, в шелковой рясе и с вышитым широким поясом, советники палаты, гарнизонный полковник, толстый, коротенький, с налившимся кровью лицом и глазами, так что, глядя на него, делалось «за человека страшно»; две-три барыни из города, несколько шепчущихся в углу
молодых чиновников и несколько неподросших
девиц, знакомых Марфеньки, робко смотрящих, крепко жмущих друг у друга красные, вспотевшие от робости руки и беспрестанно краснеющих.
Молодые чиновники в углу, завтракавшие стоя, с тарелками в руках, переступили с ноги на ногу;
девицы неистово покраснели и стиснули друг другу, как в большой опасности, руки; четырнадцатилетние птенцы, присмиревшие в ожидании корма, вдруг вытянули от стены до окон и быстро с шумом повезли назад свои скороспелые ноги и выронили из рук картузы.
Но после похорон
девицы молодой князь Сокольский, возвратившийся из Парижа в Эмс, дал Версилову пощечину публично в саду и тот не ответил вызовом; напротив, на другой же день явился на променаде как ни в чем не бывало.
Женщины большею частью
молодые и все
девицы, от четырнадцати до двадцати лет.
— Папаши нет, — сердито сказала, выходя, с взбитыми волосами жалкого вида бледная
девица с синяками под унылыми глазами. Увидав
молодого человека в хорошем пальто, она смягчилась. — Войдите, пожалуй… Вам что же надо?
Возвращаюсь я через два месяца и вдруг узнаю, что
девица уже замужем, за богатым пригородным помещиком, человеком хоть и старее меня годами, но еще
молодым, имевшим связи в столице и в лучшем обществе, чего я не имел, человеком весьма любезным и сверх того образованным, а уж образования-то я не имел вовсе.
— Страшно так и храбро, особенно коли
молодые офицерики с пистолетами в руках один против другого палят за которую-нибудь. Просто картинка. Ах, кабы
девиц пускали смотреть, я ужасно как хотела бы посмотреть.
Привязался я к одной
молодой и прекрасной
девице, умной и достойной, характера светлого, благородного, дочери почтенных родителей.
У одного из ее приятелей, хорошего и смирного
молодого человека, была сестра, старая
девица лет тридцати восьми с половиной, существо добрейшее, но исковерканное, натянутое и восторженное.
Осматривая собравшихся гостей, Лопухов увидел, что в кавалерах нет недостатка: при каждой из
девиц находился
молодой человек, кандидат в женихи или и вовсе жених. Стало быть, Лопухова пригласили не в качестве кавалера; зачем же? Подумавши, он вспомнил, что приглашению предшествовало испытание его игры на фортепьяно. Стало быть, он позван для сокращения расходов, чтобы не брать тапера. «Хорошо, — подумал он: — извините, Марья Алексевна», и подошел к Павлу Константинычу.
И
девицы, и вдовы,
молодые и старые, строили ему куры, но он не захотел жениться во второй раз, — отчасти потому, что сохранял верную привязанность к памяти жены, а еще больше потому, что не хотел давать мачеху Кате, которую очень любил.
Однажды зимой
молодой Савельцев приехал в побывку к отцу в Щучью-Заводь. Осмотрелся с недельку и затем, узнавши, что по соседству, в семье Затрапезных, имеется девица-невеста, которой предназначено в приданое Овсецово, явился и в Малиновец.
Молодой парень, распевая о том, как ловко и легко пройдет он к своей красной
девице, между прочим говорит...
— Ага! Вы, кажется, теряете хладнокровие и начинаете удивляться? Очень рад, что вы на человека хотите походить. За это я вас потешу. Вот что значит услуживать
молодым и высоким душой
девицам: я сегодня от нее пощечину получил!
— Не женись на молоденькой… Ваша братья, старики, больно льстятся на
молодых, а ты бери вдову или
девицу в годках. Молодая-то хоть и любопытнее, да от людей стыдно, да еще она же рукавом растрясет все твое богатство…
Все это слабо освещалось одною стеариновою свечкою, стоявшею перед литографическим камнем, за которым на корточках сидел Персиянцев. При этом слабом освещении, совершенно исчезавшем на темных стенах погреба и только с грехом пополам озарявшем камень и работника,
молодой энтузиаст как нельзя более напоминал собою швабского поэта, обращенного хитростью Ураки в мопса и обязанного кипятить горшок у ведьмы до тех пор, пока его не размопсит совершенно непорочная
девица.
У маркизы был сын Орест, который долго назывался «Оничкой», дочь Антонина,
девица взрослая, дочь Сусанна,
девица на возрасте, и сын Вениамин,
молодой человек еще в самой зеленой поре.
По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич,
молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, — маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя
девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному труду.
Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного, короля славного и могучего, украла меня, еще малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силой нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдется красная
девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей женой законною, и тогда колдовство все покончится, и стану я опять попрежнему человеком
молодым и пригожиим; и жил я таковым страшилищем и пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать
девиц красныих, а ты была двенадцатая.
Клеопатру Петровну просто мучила ревность: она всюду и везде видела Анну Ивановну, а прочего ничего почти и не слыхала; что касается до m-lle Прыхиной, то ее равнодушие должен я объяснить тоже взглядом ее на литературу: достойная
девица эта, как мы знаем, была с чрезвычайно пылким и возвышенным воображением; она полагала, что перу писателя всего приличнее описывать какого-нибудь рыцаря, или, по крайней мере, хоть и штатского
молодого человека, но едущего на коне, и с ним встречается его возлюбленная в платье амазонки и тоже на коне.
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер
молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его в свою пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно
молодого человека, не видавшего в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной
девицы, которых так много зреет в почтенных домах соседних помещиков.
Князь был еще
молодой человек, хотя и не первой молодости, имел немалый чин, значительные связи, был красив собою, имел состояние и, наконец, был вдовец, что особенно было интересно для дам и
девиц всего уезда.
Затем мы едем, мы берем с собой Катерину Михайловну и ее jeunes gens, [
молодых людей (франц.)] мы садимся на тройки, устроиваем quelque chose comme un piquenique [нечто вроде пикника (франц.)] и выслушиваем курс физиологии a l'usage des dames et des demoiselles, [предназначенный для дам и
девиц (франц.)] который г. Сеченов прочтет нам.
Следом за мальчиком выбежало еще шесть человек: две женщины в фартуках; старый толстый лакей во фраке, без усов и без бороды, но с длинными седыми бакенбардами; сухопарая, рыжая, красноносая
девица в синем клетчатом платье;
молодая, болезненного вида, но очень красивая дама в кружевном голубом капоте и, наконец, толстый лысый господин в чесунчевой паре и в золотых очках.
Несмотря на приближение 18-ти лет, сердце ее ни разу не дрогнуло. К хорошеньким и богатеньким
девицам уже начали перед выпуском приезжать в приемные дни, под именами кузенов и дяденек,
молодые люди с хорошенькими усиками и с целыми ворохами конфект. Она не прочь была полюбоваться ими и даже воскликнуть...
Во всем этом старая
девица имела довольно отдаленную цель: Петр Михайлыч, когда вышло его увольнение, проговорил с ней: «Вот на мое место определен
молодой смотритель; бог даст, приедет да на Настеньке и женится».
— Я полагаю, братец,
девице неприлично переписываться с
молодым мужчиной.
Автор однажды высказал в обществе
молодых деревенских
девиц, что, по его мнению, если девушка мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один голос: «Какие глупости мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) — французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому что там описывается двор, великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
В ней прибыла, еще до прихода отца-протопопа, старая девица-помещица, которая, чтоб быть ближе к храму божию, переселилась из своей усадьбы в город с двумя толсторожими девками, очень скоро составившими предмет соблазна для
молодых и холостых приказных.
На валу появляются гуляющие группы, причем
молодые дамы и
девицы блестят на солнце своими яркоцветными платьями и своими тоже яркими шляпками.
Сердце Веры пронзено (вот сердце, вот стрела). Но, как благонравная и воспитанная
девица, она показывает письмо почтенным родителям, а также своему другу детства и жениху, красивому
молодому человеку Васе Шеину. Вот и иллюстрация. Конечно, со временем здесь будут стихотворные объяснения к рисункам.
Замыкать это шествие должен был Аггей Никитич на небольшом катере, рулем которого он взялся лично управлять; сопутниками же его были все
молодые особы, то есть пани Вибель, долговязая дочь ополченца вместе с женихом своим — инвалидным поручиком, и еще несколько неуклюжих
девиц.
— На одной
молодой и прелестной
девице.
Но как бы то ни было, сия все-таки почтенная
девица, лишенная утех сердца, старалась устроить себе умственную жизнь, ради чего она почти до унижения заискивала между тогдашними литераторами и между
молодыми, какие тогда были налицо, учеными, которых Зинаида Ираклиевна, как бы они ни увертывались, завербовывала себе в друзья.
Собравшийся к ним люд был разнообразен: во-первых, несколько
молодых дам и
девиц, несколько статских
молодых людей и два — три отпускных гвардейских офицера, товарищи юного Углакова.
В этот год в одном углу форштадта только что начинала свое поприще одна
молодая и весьма пригожая
девица, по прозвищу Ванька-Танька, подававшая большие надежды и отчасти осуществившая их впоследствии.
Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и слава им! —
Женитьбы наши безопасны…
Их замыслы не так ужасны
Мужьям,
девицам молодым.
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы,
И почивайте в тишине.
— Это очень вредно книжки читать, а особенно — в
молодых годах, — говорит она. — У нас на Гребешке одна
девица хорошего семейства читала-читала, да — в дьякона и влюбилась. Так дьяконова жена так срамила ее — ужас даже! На улице, при людях…
Стали выходить из церкви. Сельский учитель Мачигин, простоватый
молодой человек, подстал к
девицам, улыбался и бойко беседовал. Передонов подумал, что неприлично ему при будущем инспекторе так вольно держаться. На Мачигине была соломенная шляпа. Но Передонов вспомнил, что как-то летом за городом он видел его в форменной фуражке с кокардою. Передонов решил пожаловаться. Кстати, инспектор Богданов был тут же. Передонов подошел к нему и сказал...
В праздничные вечера в домах и в палисадниках шипели самовары, и, тесно окружая столы, нарядно одетые семьи солидных людей пили чай со свежим вареньем, с
молодым мёдом. Весело побрякивали оловянные ложки, пели птицы на косяках окон, шумел неторопливый говор, плавал запах горящих углей, жирных пирогов, помады, лампадного масла и дёгтя, а в сетях бузины и акации мелькали, любопытно поглядывая на улицу, бойкие глаза
девиц.
«
Молодой, красивый, — думал Матвей Савельев, закрыв глаза и притворяясь, будто уснул, — ему бы за
девицами ухаживать, на гармонии играть, а он живёт монахом, деньги не тратит, сапожонки худые и даже праздничной одёжи нет, не покупает. Скучный какой-то, всех готов осудить. Живёт в углу. Плохие люди везде на улицах шумят, а кто получше — в уголок прячется».